Блондинка честно пыталась поддерживать разговор, что называется, “за жизнь” со стеклым, как трезвышко, сокурсником. Кивала, когда тот начинал рассказывать про то, какие все преподаватели козлы, ему, несчастному, не хотели ставить автомат. И совсем неважно, что он не удосужился не опаздывать на лекции или хотя бы их посещать. За красивые глаза и бутылку дорогущего виски можно и поставить. С них ведь не убудет, а ему очень важно. Ему папочка не купит новую машину, если не будут отличные результаты! Ох, как же сложно общаться с богатенькими мальчиками. Хоть бы платили ей за это, ну вот правда.
А потом можно послушать о том, как ему, красавчику такому, не везёт с девушками. Он ведь, зайка такая, всё для них, всё, а они та-а-акие сучки. И подарки, и поцелуйчики, и за ручки держатся. Ужас-ужас. Иди сюда, дорогой, я вытру тебе слёзки, поцелую в затылок и разрешу повздыхать у меня на плече. К концу второго часа нервы и без того неспокойной новы начали сдавать, а глаз норовил начать дергаться. «ДА СНИМИ СЕБЕ ШЛЮХУ УЖЕ», - хотела кричать она, но вместо этого запускала пальцы в каштановые волосы и сочувственно трепала их, превращая намеренно зализанную прическу в великолепного ежика, которым не могут похвастаться даже бездомные.
Однокурсник вырубился у чуть не ревущей в голос подруги на плече, навалился всем весом и норовил сбросить вместе с собой на пол. Перевесила будущего завсегдатая клиник по лечению алкогольной зависимости на другого знакомого, вздохнула с облегчением. Итак, бухой ёжик дрыхнет без задних ног, все остальные разбежались и жмутся по углам и туалетных кабинках клуба. А Хана в гордом одиночестве тянет коктейль из высокого фигурного стакана. По убеждениям администратора заведения, всё только ручной работы и из лучших материалов. «Почему же вы, уважаемый, тогда пускаете всякое отребье сюда, раз вы такие элитные?» Самое время уйти по-английски, раствориться в тумане, уйти в закат и прочее в это роде. Говоря простым языком, свалить. Куда-нибудь.
В принципе, у неё было три варианта.
Во-первых, вернуться домой. Эта часть города была знакома до боли, настолько, что она бы могла пройти здесь безлунной ночью, да ещё и с завязанными глазами, но не врезаться ни в единую стену. Нова даже представляла, как можно срезать путь до спального района. Вместо оживленной главной улицы пришлось бы плутать по мелким дворикам. В таких, тайны которых закрыты для простых обывателей, обычно происходит всякая чернуха, отрицаемая жителями. Даже залитые солнечным светом, они выглядели угрожающе, словно вот-вот из-за угла выскочит сам Сатана, снимающий квартирку в этом нехорошем здании, в домашнем халате, сжимая в руках окровавленный тесак, а за ним – толпа его соседей, явно не намеренные вывести молодую девушку из лабиринта каменных построек. А уж в темное время суток любой нормальный человек и не подумает туда сунуться. Ночью чернеют и людские души. Общеизвестный факт, якобы миф, но его правдивость доказывалась сотни, тысячи раз в разных уголках мира. Даже безбашенная Рита не хотела бы сунуться в один из таких дворов сейчас. По спине пробежал холодок, отчего она поправила совсем негреющую хлопковую кофту.
Была и другая причина. Пет сожителя (кажется, уже бывший. Черт разберет их отношения. Хана уже и не пыталась) часто бывал у них в гостях. Она была склонна думать, что этот поход в гости затянулся, так что можно было смело считать, что теперь они живут втроем. Том вовсе не напрягал своим присутствием, но девушка любила людей, которые знали, когда вовремя откланяться, попрощаться с хозяевами и уйти восвояси, а не навязывать своё общество тем, кто этого, по сути, не хочет. Даже она вела себя прилично и не водила вообще никого и никогда. У неё не был даже её любимый питомец, с которым она прекрасно спелась за короткие сроки. По какой-то причине Лекс вовсе не хотела тащить людей в её жилище. «Моё, всё моё-о-о»
И не стоит забывать, что им чуть за двадцать, гормоны шалят так же, как и в подростковом возрасте, так что организм требует своевременного удовлетворения. Мозгов, разве что, прибавилось с 16 лет. И то не у всех. Лежать в своей спальне и слушать томные вздохи, мягко говоря, не хотелось. Так что с появлением собственного жилья мало что изменилось – студентка всё так же ночевала в своей комнате в общежитии Академии. Хотя, разумеется, на это была и ещё одна причина.
Не считая этого, все было просто прекрасно. Несмотря на то, что Райнер казался крайне странным, уживаться с ним оказалось легко. А разговоров-то было! Кажется, накануне заселения она засорила всем знакомым мозги информацией о том, где будет жить, кого винить в её смерти и где, скорее всего, её хладный труп закопают. Если не съедят. Как они вообще стали соседями – отдельная история, которую нужно рассказывать долго, детально.
Во-вторых, она могла бы вернуться в уютненький бар, попросить чего-то безалкогольного в юбилейный пятый раз и остаться там до утра. Надо полагать, бармен уже проклял её. Припёрлась в их заведение и единственная из всей толпы клиентов не жмётся к стенам в пьяном угаре, не дебоширит, культурно попивает свой Святой Климент и рассматривает интерьер. Даже не хмурится от лимонного сока, вот сволочь. Для кого, спрашивается, выбирали самые ядреные цитрусы?
Вариант отметается сразу. Она была одна. Сидеть ещё бог весть сколько времени на попе ровно, лишь бы убить время, было бы жалко. Эти часы можно потратить на что-то интересное. Или на сон, если уж на крайний случай. Вообще-то изначально одна она не была. Приперлась в компании однокурсников, уже месяц отмечающих успешную сдачу экзаменов и заливающих глотки в честь такого события. А Риточке сок, она ведь у нас трезвенница, лапочка и умница (нет).
В-третьих, погулять по ночному городу, по возможности по главным улицам и избегая дворов по причине, описанной ещё в первом пункте. Свои кишки должны быть в брюхе, а не на асфальте. Снаружи свежо, а здесь, в клубе, не даёт вдохнуть стойкий запах перегара и дыма дешевых сигарет. Новая, с претензией на очень крутую и популярную у молодежи, музыка била по ушам. Кто-то уже начинал думать, что превращается в старушку и вот-вот выдаст «а вот в моё время!». Возможно, если посидеть и крепко задуматься, то можно выдумать ещё пару-тройку приличных вариантов, но легкие требовали глоток свежего воздуха. Больше времени на сидение здесь с серьёзным лицом взрослого человека и на обдумывание псевдофилософских мыслей не было. Александрита положила деньги на стойку и выпорхнула из помещения, вдыхая пряные ночные запахи.
Мыслей, ровным счетом, не было никаких. Ударная доза кофеина отбила всякое желание лечь головой на подушку, закутаться в плед и уснуть беспробудным сном до утра. Остатки здравого смысла все ещё просили одуматься и вернуться в кровать, но мозг подал сигнал заткнуться. Мол, ничего-ничего, потом как напусти на эту такую-сякую девку галлюцинации, хронические головные боли и цирроз печени. И что, что не пьёт? Пфф.
Долго погулять ей не дали, но даже этого времени хватило на то, чтобы проветрить голову, освежиться и прийти в норму после всех этих слезливых разговоров. В неё буквально влетела девушка, – скорее девочка, – перепуганная черт знает чем. В обычной жизни ненамного ниже её, но сейчас устойчивый каблук прибавил сантиметров двенадцать, так что она прекрасно видела розовую макушку. Рита аккуратно коснулась её предплечья.
– Эй, всё в норме?
Глупый вопрос. В половине четвертого утра ни один человек не будет носиться по безлюдной улице. Либо бежит от полиции, и им обеим лучше сейчас скрыться, либо от недоброжелателей, и действия стоит предпринимать те же самые. Или утренняя пробежка. Похудеть там, тыры-пыры, стать самой сексуальной чикой на районе и всё такое. Только слишком рано. Или… Губы растянулись в улыбке. От мамки сбежала на ночные гуляния, ничего ей не сказав, а теперь спешит домой, пока не получила феерических пиздюлей за отсуствие в ночное время суток да без спроса.