Руины любого рода являются в какой-то мере довольно впечатляющим местом. Чем свежее, тем лучше. Чем они менее разрушены, чем они красочнее – тем полнее картина восстанавливалась перед глазами. Сложно понять что-то о жизни людей прошлого по непонятным линиям фундамента какой-нибудь давно разрушенной крепости. А вот по старому дому, в котором еще сохранились местами обои и сломанная мебель уже становилось все куда яснее. Можно было практически увидеть, как же люди жили за дни и недели до того, как ушли отсюда. Никаких смертей, никаких горестей, никаких безумных надписей на стенах – просто в какой-то момент это все закончилось.
Заброшенный завод в этом отношении был просто великолепен. Торжество ржавчины и тишины. Можно было часами гулять вдоль стен, разглядывая следы от проводов, что выдирали в последние дни, а также после закрытия. Интересно заглядывать во вскрытый станок, из которого вытащили все ценные платы и детали, оставляя только развороченный корпус. Очередное проявление притворства человеческой натуры, которая лишь изображает из себя культурную и порядочную. Забрать себе то, что никто схватиться не успеет, что никто стребовать не успеет. Звери, не иначе.
Диана стояла в какой-то небольшой комнатушке, разглядывая через окна большой цех. От вида разрухи не было особо грустно, впрочем, весело тоже. Наступала скорее какая-то меланхолия при виде железных остовов, покрытых хлопьями ржавчины и серой пылью. Можно было только гадать, какие же вещи производили в этом месте. Но наверняка людей работало много. Все они когда-то ради единой цели изображали из себя единую команду, где каждый выполнял свою роль в сложном механизме работы предприятия. Стоит чуть прикрыть глаза и представить, как бурлит большой муравейник, как создается что-то бесконечным потоком, будь то автомобиль, консервы или вообще ковры. А сейчас никого не было, лишь жалкие руины. У Дианы прямо в голове зазвучал Шелли, а именно слова на табличке, что так вдохновили поэта на сонет. «Я Озимандия, я царь царей, и этот город мощный есть свидетель чудес, соделанных рукой моей». И именно эти руины, этот прах человеческого труда, которым дышала девушка, производил на нее такое серьезное впечатление. В одиночестве можно было подумать.
- «Все когда-нибудь заканчивается. Не существует вечных заводов. Не существует вечного искусства. Памятники искусства реставрируются, чтобы сохранить первоначальный вид. Другие здания, вроде этого просто умирают. Рано или поздно, здания ветшают, люди старятся и умирают. У любой организации почти всегда рано или поздно наступает такой период, когда от нее остается изначальной остается одно название, да и то не всегда. Жизнь – это постоянное движение, постоянное обновление. И те, кто не движется, не меняется, заканчивают вот так.»
- «Я чего-то вроде как не двигаюсь. Чего я до сих пор не на дне?»
- «Возможно, ты движешься туда со слишком медленной скоростью и еще не достигла. Может, алкоголизм, тяга к курению и экстремальный образ жизни рано или поздно тебя убьют все-таки».
Диана представила свой труп в окружении этого мусора, что был виден даже во мраке помещения. Красивая вышла бы картина – бездыханное окровавленное тело посреди пыли и ржавых деталей. Возможно, когда плоть бы сгнила и остались бы кости, они бы тоже приобрели коричневые оттенки ржавчины и слились бы с пейзажем. Но, к сожалению, она будет одна, если такое произойдет – в этом месте не было ни одного трупа, если только оно не спряталось в каком-нибудь остове станка. Диана ничего не увидела, хоть и хорошо смотрела и темнота ее практически не стесняла. Слишком уж много времени она провела во мраке – глаза приспособились различать даже мелкие детали при том скудном освещении, что давали разбитые окна. А через них шел практически свет, если можно так назвать беззвездное темное небо с грязным желтоватым окрасом, что шел от городских фонарей. 
Диана неспешно побрела по коридору, оставляя за собой пыльные следы и отдвигая ногами в стороны мелкую ерунду вроде истлевшей бумаги, щепок и вездесущего пластика. Она услышала позади и откуда-то справа шум, и оглянувшись, увидела через разбитые окна, что кто-то бежит. Знакомая до боли ситуация. Как всегда выбор прост – либо помочь, либо просто понаблюдать.
- «Если ты кое-что подскажешь, я думаю, будет куда интереснее. Неважно, познакомишься ты с какой-то неформалкой, или же сможешь увидеть расправу над ней. Вопрос лишь в том, насколько успешной будет погоня.»
- Слева открыто, - достаточно громко и отчетливо для себя произнесла Диана, предполагая, что ее услышит незнакомка, что как раз собиралась миновать дверь в цех. После чего отошла от окна второго этажа. Если той повезет – она спрячется. Если не повезет – художница только что заманила в западню незнакомку. Оба варианта были в какой-то мере хороши для Дианы. Либо новое развлечение, либо интересное зрелище.

Жажда жизни. Такое причудливое явление, которое острее всего проявляется у многих людей, когда смерть весьма отчетливо показывает свою реальность и возможность своего появления в самый ближайший момент времени. Когда без раздумий, без малейших колебаний человеческое тело двигается, не в силах остановиться до тех пор, пока жизнь не будет в безопасности. Разбивать костяшки в кровь, пренебрегая болью, бежать, пока хватает дыхания – в такие моменты внешний вид людей приносил Диане определенное удовлетворение. Немалая заслуга в этом того, что  нередко разум в этом порыве участвует достаточно простым образом, лишь задавая направление для движение. Именно в такие моменты люди прекрасны. Во все остальное время они обычно забивают голову какой-то херней, бесконечной суетой и потому далеко не столь прекрасны. К тому же Диана сама была лишена подобной жажды жизни, подобных порывов – ими можно было наслаждаться лишь со стороны. Она предпринимала активные действия по вытаскиванию своей задницы лишь с подачи голоса в своей голове, которому это, судя по всему, больше всех надо было. Словно делала одолжения, нехотя, противясь соблазну оставить все как есть, отдать свою жизнь во власть случая.
Потому она задумчиво разглядывала из тени незнакомую девицу, пока та не скрылась с ее обзора. Все-таки было что-то в этом неплохое, что-то по-своему очаровательное. Возможно, влияло то, что незнакомка не особо тупила, а может то, что имела ту самую искру, то самое желание жить, которого лишена была художница. Диана не торопилась идти встречать гостью, а продолжила разглядывать пейзаж. Было же интересно, от чего же она убегала.
Впрочем, ждать пришлось недолго. Стоя в тени, отойдя немного от окон, художница увидела целую группу людей. Это вызвало у Дианы легкую усмешку. Такая знакомая картина. Такая простая как мир форма угрозы – подавляющее численное преимущество. На каждый случай, когда оно не срабатывало, приходится несколько десятков, когда оно сыграло свою роль. Даже то, что мир в какой-то мере наполнен безумием и у кого-то могут быть силы разметать десятерых, это не значило, что ни у кого из десятерых не найдется, чем ответить. Неформалка хмыкнула, увидев то, что преследователи, потеряв из виду свою добычу, на удивление, не отказались от поисков. Нередко такое бывало, когда для такой банды подростков травля и избиение были лишь развлечением, жестоким спортом, когда жертву забивают в пылу славной охоты. Но здесь видимо, было не все так просто. Иначе что заставило их рассредоточиться и начать потихоньку осматривать заброшенную промышленную зону?
- «Ну мало ли. Может она кого обидела. Или денег им задолжала. Вариантов масса. Не суть. Тебя. Разумеется, могут и не найти. А могут и найти за компанию. Хотя тебя от нее отличить будет несложно, но это тебя не спасет. Подумай, где находится твоя жертва. И может ли она привести их к тебе.»
Диана огляделась. До сих пор никого на ее втором этаже не было. На пыльном полу были до сих пор только одни следы – ее собственные. Вернувшись к окнам с видом на цех, она никого не увидела. Значило это, что ее спасенная жертва прячется где-то в очень немногочисленных помещениях внизу. Диана сама зашла там. И вполне могло бы быть, что пыль была и на первом этаже. А значит, кто войдет и будет достаточно внимательным, может найти как и беглянку, так и Диану за компанию. Художница вздохнула. Видимо придется что-то еще делать, чтобы спасать не только ее, но и свою шкуру.
Спокойным, практически неслышным шагом, сопровождаемым лишь легким перезвоном ее браслетов и цепей, Диана подошла к лестничному пролету. Сколько она не напрягала слух, не смогла ничего услышать. А обзор лестницы мало что давал – к ней пока явно никто не торопился. «Больно нужны мне были все-таки эти хлопоты. Можно было просто дождаться, когда толпа догонит ее и изувечит. Конечно может это и интереснее, но там было просто гарантированное зрелище, где я ничем не рисковала».
- «Не выходи из дома, не совершай ошибки, да? Да ладно, так интересней».
- Иди дальше, тебя ищут, - негромко произнесла Диана, не зная, насколько хорошо слышно будет ее в пустом здании, с учетом того, девица может прятаться довольно далеко от лестницы. Вариант какой-то драки с бандитами она не предусматривала. Уж вряд ли незнакомка была Бэтмэном, чтобы устроить игру в кошки-мышки с хулиганами и разнести их всех. Но это неформалку же мало волновало все – если та девушка захочет поиграть в героя, кто Диана такая, чтобы мешать. Художница повернулась и пошла к еще одному пути к свободе. Она видела, что через весь цех шел навесной мостик для наблюдения и прохода так, чтобы видимо не мешать рабочим. Который был, правда, ржавым и ни черта не безопасным, но выбора особого не было. Диана решила понадеяться, что конструкция все-таки была достаточно прочной и наверняка раньше выдерживала кого-то куда больше ее веса. Потому потихоньку пошла по металлической решетке мостика, разглядывая уже под другим ракурсом всю красоту разрушенного цехового помещения.

Отредактировано Diana Stillman (27-11-2016 22:15:30)

Ходить по ржавому мосту было довольно интересно. Было что-то очень захватывающее – идти по этой металлической решетке, через которую было прекрасно видно то, что было на первом этаже. Во всех красках пустой пыльный цех можно было осмотреть со всех ракурсов. Серые и коричневые детали, которые лишь при внимательном рассматривании выдавали то, что были сделаны из металла, не отбрасывая ни единого отблеска в полумраке цеха. В каком-то смысле это место идеально символизировало понятие времени. Брошенное человеком место, оно разрушалось, старилось. Ржавые хлопья постепенно покрывали любую металлическую поверхность, краска осыпалась грязными пластинками на пол, который пошел вкривь и вкось, в результате чего в некоторых местах были старые лужи, оставшиеся с последних дождей, что нашли свой путь в дырявой крыше. Где-то местами можно было увидеть плесень, что завелась в особо сырых уголках. Все опадает, все рушится с годами.
Диана хмыкнула, продолжая свой путь. Если время все разрушает и портит, то что же по сути делает человек, да и вообще все разумные существа на Земле? Они что, борются с мирозданием, пытаются обмануть и одолеть его? Неформалка хмыкнула. Жизнь действительно движение. И от того мучение. Нельзя остановиться. Нельзя просто любоваться миром, наслаждаться красотой космоса. Надо решать проблемы. Всегда есть какое-то дерьмо в жизни, которое надо постоянно поправлять, начиная с потребностей организма в еде и сне и заканчивая какими-то глобальными вопросами о том, как она намеревается жить дальше. Весь этот хлам регулярно надо разгребать, а усталость от жизни в результате только накапливается. Диана задумчиво стряхнула с перил пару коричневых хлопьев и вздохнув, пошла дальше.
То, чем конкретно занималась спасенная ею жертва, неформалка слабо себе представляла. Оглянувшись пару раз, она ее не приметила нигде. Шепот в голове успешно убирал самые тихие звуки и потому можно было лишь гадать, куда подалась эта девушка. Очередной провал. Очередное бессмысленное и, вероятно, только вредное движение. В общем, ничего хорошего и даже мало-мальски интересного. Художница старалась не думать о том, что лучше ничего не делать, что лучше не использовать все возможности развлечься, которые подсовывает хитрожопое мироздание.
- «Не думай об этом так. С миром все-таки лучше взаимодействовать. С населением, что его изменяет. Иначе можно наверно действительно тогда лечь на землю и тихонько помереть. Да и созерцание не для нас. В самой нашей сути кроется вечная неудовлетворенность. Да, космос может быть прекрасен, но как бы он не был таким, все в какой-то момент в твоем разуме прорастет скука, потребность в чем-то большем. А потому лучше уж все-таки что-то делать сейчас, а не дождаться, когда твоя хандра кинет тебя в какое-нибудь еще безрассудное мероприятие».
– «Утешил, твою мать,» - хмуро мысленно буркнула Диана, бредя дальше по мостику. Она уже прошла половину цеха. Решетка дрожала под ее ногами в течении всего пути. Вначале это настораживало, неформалка регулярно поглядывала на опоры, вмонтированные в балки наверху, наблюдая за их дрожью. Сложно было представить, что когда-то это было вполне рабочей частью цеха и здесь ежедневно проходили люди туда-сюда по несколько человек за раз, и мостик спокойно их держал. А сейчас он дрожит под ней одной, разболтанные винты так и шатаются. Однако осторожная поступь мало что давала, неформалке приходилось все равно идти, а время вряд ли играет в ее пользу.
В результате заход по мостику продолжался, оставалось пройти около десяти метров – и вот она уже в другом конце цеха и наверняка на пути к свободе и покою. Диана пошла чуть быстрее, дабы уже прекратить ощущать это дурацкое дрожание металла и не слушать тихое дребезжание решетки, пробивающееся сквозь пелену шепота. Но в какой-то момент впереди раздался неприятный скрежет. Диана остановилась и мозг уже начал отдавать команду поворачивать назад, как вдруг выскочили все винты из опор, что были впереди, а следом еще несколько в разных местах. Мостик со скрежетом упал одним концом. Неформалка не успела ни отпрыгнуть, ни нормально сгруппироваться, а просто полетела кубарем вперед, скатываясь по падающему с грохотом мосту.
Удар сначала по ногам, а затем со всего маху по спине вызвал сильную боль вдоль всего позвоночника, в результате чего Диана непроизвольно застонала. Голова гудела от такого кульбита, но волны неприятных ощущений от спины и ног были куда сильнее. Позвоночник нестерпимо ныл, заставляя себя ощущать побитой больной собакой. Бедро же словно горело огнем. Перед глазами плясали черные круги, лишая возможности как-то нормально что-то посмотреть. Диана очень хотела вот так и полежать, пытаясь сжиться с ноющим телом.
- «Не, не, не, отставить расслабон. Подъем. А то тебя же изобьют, ограбят, снасильничают. Не уверен я, что тебя будет именно убивать кто-либо, это же не маньяки, а просто орава хулиганов, резать глотки у них кишка тонка. Так что будь любезна – поднимайся».
Диана вздохнула устало и, сжав зубы, и кое-как поднялась на ноги, держась за рядом стоящий остов станка. Оглядев себя, всю в пыли и грязи, неформалка медленно начала ковылять на выход из цеха в той стороне, куда изначально шла по мостику. «Самое смешное будет, если дверь там закрыта окажется. Вот тут-то я буду просто самой везучей и успешной. Каждый шаг отдавался вспышкой пульсирующей боли в бедре, которое, судя по виду, было вправлять как-нибудь. Смахнув непрошенные слезы, Диана продолжала упорно брести, стараясь не думать о том, что сейчас может в любой момент кто-нибудь ворваться в цех, придя на грохот, и ее увидеть. Вот тут-то песенке и конец настанет.

Боль была непостоянной. В то время, когда Диана не двигалась, не шевелилась, ее почти не было. Лишь слабость и холод напоминали о том, что она не просто так на этом этаже оказалось. Тело никуда не хотело идти. Оно не было готово к тому, чтобы идти. Силы утекали из него, подобно песчинкам, высыпающимся меж пальцев. Словно тело знало лучше, что дальше будет с ними происходить и решило, что любые движения будут лишними, бессмысленными. Что нет никакого смысла в том, чтобы сопротивляться грядущему, чтобы брести дальше против неизбежности.
Но боль возвращалась по мере того, как Диана продолжала двигаться. Ядом растекаясь по венам, с каждым движением девушки новая порция мучений распространялась по телу. Она хотела ее остановить. Показывала явно, что достаточно всего лишь лечь и подождать и сразу станет легче, сразу будет не так больно.
– «Давай, шевелись. Левой, правой. Ты уже не в первый раз оказалась довольно помятой, так что ты сможешь уйти.»
- «Ты, блять, издеваешься? Какой нахрен смысл? Ты думаешь, я хоть кого-то обгоню со своей черепашьей скоростью? Я даже больную старушку с такой скоростью не смогу обогнать. Еще непонятно, насколько у меня хватит сил идти».
- «Когда тебе сотрясение мозга устроили, ты тоже так говорила. И ничего, бодрячком оказалась в больнице своим ходом. К тому же здесь мы не одни, кто знает, насколько эта девица их задержит. Я уж не говорю о том, что борзые ребятки бежали не за тобой, а за ней и при виде тебя могут просто поржать и проигнорировать, если ты им ничего плохого не скажешь».
Диана подобной веры в хорошую сторону человеческой и не очень натуры не придерживалась, но исходила из принципа, что в первую очередь эти ребятки охотятся не за ней и удастся легко отделаться каким-то образом. Вероятно, правда, пути спасения будут подразумевать то, что надо будет подставить ей же спасенную девицу, что вызывало у Дианы желчную усмешку. Каких-то моральных терзаний по этому поводу у девушки не было – она отказала в помощи уйме людей, множество раз осталась в стороне, когда по общественным понятиям было принято вмешиваться. Выбор был сделан уже давно и причин менять его не было.
Но сейчас выбор сдаваться или нет был тоже уже сделан давно. Слишком долго она подчинялась Каину, чтобы быть готовой сейчас восставать против его воли. И за это Диана себя ненавидела, наверно, сильнее всего. За лень, за инерционность мышления. Она годами придерживается наставлений голоса в голове, которого сама же вытащила из океана других, что шептали бессмысленным потоком ей в уши. Если вчера она его послушалась, почему бы и сейчас не внять совету? И так раз за разом. И нет сил сказать «нет», когда Диана ощущала, что надо так поступить, что она хочет другого, но почему-то продолжает идти по той колее, по которой ведет ее призрачный голос.
Куда более реальный, куда более громкий голос заставил обернуться. Девица, судя по всему, занималась за ее спиной откровенной провокацией. Художница обреченно вздохнула. На ее бы месте она куда-нибудь бы спряталась, понадеявшись на то, что если преследователи после грохота падения зайдут в цех и обнаружат Диану, то переключат внимание на нее и под шумок можно будет смыться. Но сейчас можно спрятаться только одной из них, потому что если спрячутся обе – будут искать, причем внимательно.
- Я? Отлично, блять, - желчно произнесла блондинка, услышав вопрос в свою сторону и обернувшись к незнакомке. «Может она решила, что я из тех магических существ, у которых с болью какие-то невероятные особые отношения или же я на самом деле чертов дракон, у которого болевой порог такой, что я замечу только когда мне танк ногу отдавит?» Перед глазами плясали темные круги, в результате чего сфокусировать зрение было крайне трудно. Решив не гадать, как же она выглядит, справедливо предположив, что вероятно вся в пыли, грязи и, может, даже собственной крови, неформалка вновь повернулась на путь к спасению и побрела дальше, тяжело припадая на одну ногу и стараясь идти так, чтобы позвоночник практически не двигался.
Дойдя до двери, она попыталась открыть ее. Руки совершенно не слушались, слабость сковала их, словно подвесила на цепи и браслеты тяжелый груз, что мешал поднимать их нормально. Однако дверь была закрытой. Тяжело вздохнув, неформалка побрела дальше, ища выход. Выбивать двери она даже в здоровом состоянии не всегда могла, что же говорить о ее текущем положении. Потому надо было искать открытый выход. В результате художница неторопливо брела вперед, стараясь не загнуться от боли, что волнами заливала ее сознание.

Совершенно не хотелось решать проблему. Не хотелось что-то выдумывать особенное. Ощущение такое, будто играешь в какую-то совершенно дурацкую компьютерную игрушку, в которой управление совершенно не предназначено для нормальных людей. Не только организм, вся ситуация требовала просто посидеть и отдохнуть. Лишь дурацкий парадокс в голове заставлял двигаться дальше. Он словно сам волочил Диану за руки и ноги, требуя прилагать усилия для спасения одной никчемной жизни.
Вмешательство незнакомой спасенной девицы по крайней мере звучало довольно забавно. Так и хотелось с сарказмом сказать «Да, мам, я в норме». Ну потому что без сарказма и язвительности на такую внезапную заботу было довольно трудно реагировать. В мире Дианы не было места состраданию, альтруизму и тому подобным вещам. В ее мире спасенный, но все еще находящийся в опасности человек обычно использует своего спасителя по максимуму, чтобы увеличить шансы на выживание. Например, по ногам врежет и попытается сбежать, чтобы преследователям было с кем позабавиться. А у этой девицы где-то в голове видимо сохранились представления о нормальности и порядочности. Вероятно, несмотря на неформальный внешний вид, она росла во вполне нормальной обстановке, среди порядочных людей, у которых есть целый ворох социальных норм и устоев, которые редко бывали полезны в сложных ситуациях. Хотя подбор слов все равно заставлял ухмыльнуться.
- А ты, я смотрю, мастер своевременно расточаться на ласковые словечки, - хмыкнув, подметила Диана, все равно не в силах прямо особо поглазеть на незнакомку в текущем-то полумраке, отметив лишь то, что эта девица тоже предпочитает костюм металлюги. Легче было, впрочем, списать это ласковое обращение на характер и манеру общения, нежели на то, что кто-то тут действительно тут оценивает ее внешний вид.
- «Да уж, самое время подумать об этом, когда у нас тут немножко банда разыскивающих нас хулиганов на хвосте. Самое подходящее время, лучше не найдешь».
– «А может она ничего при нормальном освещении, кто знает».
- «Забудь. Вы оба просто ебанулись».
Неформалка отвернулась и пошла искать выход, решив не размениваться на дверь. Хотя конечно было неудобно – не так уж и много осталось выходов. Еще пара дверей по углам цеха и все, на этой стороне выходы заканчивались. Однако она обернулась, когда незнакомка пообещала, что сейчас они смогут выйти, даже встала в какую-то позу для чего-то особенного. С секунду пронаблюдав, а затем услышав недоуменное «что?», Диана отвернулась. «Ладно, очередные понты, едем дальше».
- Возможно, дверь обладает врожденной сопротивляемостью к психическим атакам и потому не открылась сама, хотя должна была испугаться твоей грозной позы, - предположила художница, подходя к окну. Рама с битым стеклом, к счастью, была открытой, потому можно было ее открыть и не лезть через осколки и не резаться, как идиотка. Неформалка, аккуратно ухватившись, аккуратно ухватилась за нее и начала открывать. Битое стекло ожидаемо полетело на нее и Диана рефлекторно повернулась, закрываясь от сверкающих осколков. Переждав небольшую дробь по кожанке, художница вновь выпрямилась и увидела, что щедрое количество осколков залетело внутрь ее сумки, клапан которой, оказывается, был поднят все это время. «Ладно, я просто сделаю вид, что мне точно ничего не понадобится ближайшее время оттуда и что там нечему страдать, потом вытряхну и перепроверю». Подавив вздох, она  опустила клапан и попыталась перевалиться через подоконник. Измученное и изрядно помятое тело тут же взвыло, начав протестовать.
- Если ты закончила упражняться в психологическом воздействии на двери, может, подсобишь? - Поинтересовалась неформалка у своей непрошенной спутницы по несчастью.

Отредактировано Diana Stillman (28-12-2016 08:33:28)

Проблемы спутницы по несчастью не особо волновали художницу. Что именно за колдовство не работало – Диана не имела ни малейшего понятия. В голове даже на мгновение проскользнула некоторая доля злорадства, даже несмотря на то, что они вроде как в одной лодке и что если бы каким-то заклинанием или еще чем-то ее товарка вышибет дверь, то это будет определенно хорошее дело. Все равно какая-то часть Дианы думала «так тебе и надо». Все-таки ее в некотором роде инвалидность редко когда позволяет нормально воспринимать чужие волхования. Ну и разве не приятно, что когда она всегда находилась в каком-то смысле на уровень ниже окружающих, кто-то опускается до ее уровня и даже ниже ввиду своей неподготовленности к тому, что магические силы могут пропасть. «Да уж. Я чувствую себя бомжом-старожилом, который познакомился с новичком, которого жизнь вышвырнула на улицу. Сейчас буду самые теплые помойки и места для попрошайничества показывать».
Диана некоторое время скептически поглядывала на весь этот спектакль, но потом решила, что надо все-таки что-то делать. Конечно здорово наслаждаться страданиями девушки, которая внезапно куда-то свои неведомые силы растеряла, если, конечно, не выдумала и не уверовала в них, но это все совершенно не помогает в их ситуации.
– «Может так и будем стоять, мне кажется, у этой девицы запала на нас двоих хватит. Будет лихорадочно придумывать план побега, а я типа рядом примажусь и будь что будет. Ну или тупо просто где-нибудь с ней разминусь, если она такая шумная. Там уже авось уцелею как-нибудь».
- «Не. Идея, конечно, неплоха, но все-таки уж лучше сама начнешь что-то предпринимать и двигаться. Вручать как-то свою жизнь в чужие руки в такой обстановке – не самое лучшее дело. Не в постели все-таки».
– «И не прошло двух минут, чтобы ты не сморозил херню по части секса. Как будто тебе не сорок восемь, а двенадцать лет. Что делать-то предлагаешь?»
- «Мне около десяти лет, если посчитать, мне практически положено плоско шутить про подобную херню. Пока что можешь дальше окно штурмовать. По мне так нормальный план. Если эту стенку никто не шухерит, никто не заметит, что ты тут выбралась. Особенно если ты вылезешь до того, как эти балагуры ворвутся в здание». Главное после этого не сильно шуметь и бодрячком выбираться».
Однако, как выяснилось, у Бэтмана с сиськами были свои планы, которые опять немного порвали шаблон Диане, что, к счастью, было не слишком чувствительно ввиду того, что у художницы был еще солидный ворох своих мыслей, чтобы концентрироваться на некотором шоке касательно концентрации тупой отваги.
- Нет, - достаточно коротко отказалась от предложенного телефона Диана, совершенно не желая привлекать в это дело копов. Не говоря уже о том, что совершенно не хотелось прятаться. Хотя уж полиция точно была лишняя. Все-таки пусть она не была в розыске в этом штате, это не значит, что в случае каких-либо даже мелких разборок с нее не спросят паспорт и не пробьют по какой-нибудь базе. А там выяснится куча не особо прекрасных вещей.
- Ну конечно заниматься героическим самопожертвованием я тебе мешать не буду, твое право. Но вообще да, лучше бы подсадила и дала возможность вылезти, - буркнула Диана, поворачиваясь к окну с унылым вздохом. Будь она более или менее целой, это чертово окно не было бы препятствием. Все-таки, несмотря на то, что она была небольшой и щуплой, совсем уж слабой и изнеженной она не была. Но сейчас, когда все тело ныло после не самого удачного падения, подобное мероприятие было куда более сомнительным. Однако все остальные альтернативы казались слишком уж печальными.
Схватившись за подоконник, она подпрыгнула и подтянулась, выпрямляя руки, после чего уселась кое-как на оконную раму. Боль пульсирующими толчками заливала сознание, ослепляя и заставляя шумно хватать ртом воздух. Диана кое-как устроилась на подоконнике, после чего начала осторожно перекидывать ноги по ту сторону окон. Вроде как у этой стены никого не было, все, видимо, ломились через другую дверь. Девушка кусала от боли губы, но продолжала свой неуклюжий побег.
- Не знаю как ты, а я лучше уж все-таки свалю отсюда, - хмуро буркнула Диана, после чего спрыгнула с подоконника, стараясь игнорировать те муки, которыми ее заливала побитая оболочка. Порадовавшись ощущению ветра, гуляющего меж зданий и слегка треплющего волосы, неформалка похромала прочь, надеясь все-таки выйти из промышленной зоны.

Боль – наверно самое первое и самое главное ощущение, чувство, что доминирует над всеми другими. Практически все существа рождаются с болью и с нею умирают. Она может как затуманивать разум, так и прочищать его, она может внушать ужас, более сильный, нежели страх смерти или вожделение, граничащее с наркотической потребностью. Боль вообще была близкой  к какой-то неведомой эссенции чувств.
Размышления о боли посетили голову Дианы, стоило ей хотя бы на несколько мгновений  остаться в одиночестве. Уловить драгоценный момент тишины и покоя, посвященный одному единственному процессу. Надо было идти, превозмогая муки. Она поверила в то, что все в каком-то смысле осталось позади. Что сейчас смысл утратит практически все, кроме шагов вперед, которые должны происходить, несмотря на то, что одна из ног была не сильно расположена к великим походам.
- «Ну, наверно все-таки это здорово. Ты посмотрела на новый для тебя сорт людей. Наверно сорт таких, которые живут меньше всех».
- «Меня прямо переполняет восторг, сейчас вырвет радугой. Конечно я против конкретной девицы, но вообще мне от такого психологического типажа вот вообще ни горячо, ни холодно. Разве что лучше держаться от таких людей подальше, если у них такая мания в дерьмо лезть и всех за собой утаскивать, словно тут где-то проходит соревнование на бег с препятствиями по дерьму».
Словно среагировав  на ее рассуждения, рядом на асфальте появилась тень, еще раньше, чем Диана услышала, что кто-то рядом появился. Неформалка глянула снизу вверх на появившуюся рядом всю ту же знакомую персону.
- «Попроси ее прекратить зевать и представиться еще раз».
- «Что».
– «Да так, ничего».
Диана удивилась, откуда у Каина было сейчас настроение прикалываться так по-детски. Хотя несмотря на то, что насмешка была реально не самой прямо чудесной, все равно была в какой-то мере удачной, да и к тому же ситуация была действительно немного абсурдной для знакомства, потому она против воли слегка хмыкнула.
- Диана, - девушка уже который раз заметила, что ее имя практически никогда не блистало оригинальностью. А с чего вдруг? Самое обыкновенное имя, в отличие от многих.
- Надо же, а ты умнее, чем казалась до этого, - все-таки не удержалась от немного ехидного замечания Диана. То полезла все-таки по очевидному пути спасения, то вот теперь правильно о больнице рассуждает. Прямо очень похоже на человека, который использует голову не как вешалку для шляпы.
- «Может, интеллект – это заразное заболевание? Ладно, кстати, шутки шутками, а тебе завтра уже реально в больницу. На самолете. Помнишь, дружочек? То-то же. Будь любезна прилететь туда хотя бы живой. Кстати да, наверно это твое последнее приключение в жизни. Как ты теперь на это смотришь?»
Диана на некоторое время задумалась, уйдя в себя и лишь как-то на автомате ухватив Аэру за талию, так как рука выше не поднималась без боли. То, что ей на днях светит операционный стол, на котором она, вероятно, откинет коньки, было довольно впечатляющим по своим масштабам фактом. Но отменять свою смерть она не собиралась, потому тем более нельзя было попадать в больницу – прощай поездка. Ей нужна была свобода, нужно было сесть в самолет обязательно.
- Хотя с учетом того, что я днем полечу в место своей возможной смерти, это все даже забавно. В твоем телефункене где ближайшая гостиница? - поинтересовалась Диана. Был какой-то особый смак проговаривать такие вещи вслух, словно прибавляя им веса даже в своих собственных глазах. Так этот факт обретает все больший и больший вес и осязаемость, нависая над ней, подобно дамокловому мечу. Мечу, которого она ждала слишком долго.

Отредактировано Diana Stillman (27-01-2017 09:17:36)

Слова, которые озвучила Аэра, словно щелчком кнута стрельнули в мозгу Дианы. Такая короткая фраза достигает наиболее сильного эффекта как раз из-за своей емкости. Девушка зацепилась за нее, смакуя. Ведь она была такая «нормальная», такая «здравая». В ней было слишком много того, чего не было в обычной жизни Дианы. Для нормальных людей это наверно были самые логичные слова. Ведь действительно, никто не хочет умирать, это вообще крайняя ситуация без вариантов. Жить любой ценой – постулат подавляющего большинства, это то, что диктуется обществом.
Для Дианы же был это осознанный выбор. Она понимала, что вполне могла и выжить, но могла и умереть. И не могла себе не признаться, что немного надеялась на последнее. Малодушно, да, не обладая необходимой силой воли, чтобы принять окончательное решение и таки успешно совершить суицид так, чтобы даже Каин не смог ее вытащить с того света.
Но это все-таки было выбором. Попытаться что-то изменить в своем существовании или, в качестве особо радикального решения – закончить его. Слова практически вертелись у нее на языке, донимая и дразня. Но не так просто было их произнести. Не так просто признавать, что она разряда людей, которые в смерти не видят ничего особо плохого. Они же считаются этим миром как плохие, зараженные чумой, проказой и холерой. Тупиковая ветвь развития. Мир со своим принципом, что жизнь – высшая ценность, никогда не примет таких, как она. Несмотря на то, что Диана понимала, что ей, в общем-то, наплевать на это, на то, что ее не поймут и не оценят, все равно не могла игнорировать. Потому что прекрасно понимала, что получилась в итоге чистая провокация. Что дальше вариантов немного – либо отстаивать свою точку зрения, либо молчать. Оба варианта были не особо приятными, имеющими особый запах проблем. В голове автоматизмом появился целый ряд аргументов касательно того, что ее жизнь и так бессмысленна и может закончиться довольно быстро ввиду своего не самого безопасного образа.  Что у нее и так полно проблем и нет толком ничего, что удерживало бы ее на этом свете. Что нет никакого мотива двигаться по этой дороге мучений дальше. Но проговаривать все это совершенно не хотелось. Какой в этом смысл? Самой себе она все это проговорила тысячу раз и вряд ли способна поменять свою точку зрения. Убеждать кого-то ей тоже без нужды особой, особого значения чужое мнение не имеет. Но все равно придется со всем этим разбираться.
- «Ну вот тебе тогда небольшой урок, как легче жить. Запоздалый, правда, но все же. Жить легче, когда держишь язык за зубами. Вроде как очевидно достаточно, но все равно же никто не соблюдает».
- Осознанный выбор, - все-таки нашла в себе силы признаться Диана, понадеявшись на то, что на этом диалог закончится. Ибо развивать его совершенно не хотелось.
- Мне просто нужна кровать, плевать на цены, - хмуро буркнула девушка,  не желая особо разбираться в том, что там за место ей уготовили. Нужна была просто горизонтальная мягкая поверхность, и, в общем-то неважно, будет ли она в лучшем отеле города или же в замшелом мотеле из разряда тех, где в старых фильмах всегда творилась какая-то порнография.
То, что Аэра решила в помощники записать капитально, Диана поняла не сразу. Возмущаться по этому поводу совершенно не хотелось. А почему, собственно? Гордости по этому поводу у нее совершенно не было, хочет – пусть таскает. Разве что организм в такой позе решил, что ему определенно хватит приключений на сегодня и потому Диана уронила голову на плечо Аэре и начала практически сразу дремать, убаюканная равномерной качкой от ходьбы.

Отредактировано Diana Stillman (02-02-2017 01:28:02)