Соло Феликса было весьма эмоциональным и живым – он даже использовал всякие реквизиты, - включая собственное пианино, чего Берти не ожидал, - причем не какие-нибудь пластиковые, а самые настоящие. Роль Бертрама в этой песне была незначительной, вспомогательной – он был фоном во всех планах, включая фоновую подпевку и оперативную уборку тех самых реквизитов, - вроде всяких тортов на колесах, - со сцены, чтобы он или Феликс, увлекшись песней, не споткнулись о них.
Пока Феликс надрывался о невозможности пить и есть то, что могут остальные, торт катился к Берти, выглядя при этом очень маняще. Но нельзя было проявлять слабость, - подпевать с набитым ртом было бы проблематично, - поэтому Бертрам, скрепя сердце, откатил его к столу с закусками, а сам шустро вернулся к сцене.
- Trace of rye - you could die, - зловеще пропел Фел, вытягивая руки с буханкой хлеба, от которой Берти шарахнулся с неким подобием ужаса, словно тот держал труп чумной крысы, но успокоился, когда буханка пропала, а рыжий солист вдруг вскарабкался на свое фортепиано, рассевшись на нем и напевая.
И вот его напарник встает на крышку фортепиано, а сам Берти морщится и молится о том, чтобы тот только не провалился, сломав инструмент и какую-нибудь свою конечность. Хотя, он наверное недооценивал прочность инструмента или переоценивал тяжесть Феликса, так как крышка под ним даже не скрипнула. Ну, тогда главное, чтобы он ее не поцарапал или не свалился бы. Фел принялся хлопать, переходя на последнюю часть песни, и Берти присоединился к нему, - голосом, не хлопками, - эта часть звучала органичнее дуэтом.
Кроу пел намного тише, чтобы не мешать основному голосу, но достаточно громко, чтобы его голос не терялся совсем, одновременно подходя ближе к Фелу. Вскарабкиваться на фортепиано он не рискнул, вместо этого просто встав рядом с ним.
- We are tolerant, so tolerant… and intolera-ant, - закончили они в два голоса. Под угасающую музыку Фел спрыгнул на пол и принялся кланяться, пока Берти мысленно, готовил себя к своему выступлению.
Петь дуэтом или на бэкапе было терпимо. Соло – это уже совсем другое, больше возможности налажать, больше стресса. Он поднял голову и, неловко улыбнувшись, объявил, тише и менее уверенно, чем до него это делал Фел:
- Мое соло будет... эм... Я буду исполнять песню I will never be a star. Можно сказать, что она выражает чувства тех, кто живет в тени своих более успешных близких.
«Спокойствие, только спокойствие, Кроу, дыши глубоко. Помидорами тебя никто не закидает, хотя бы потому, что их ни у кого нет», - уговаривал себя парень, пытаясь абстрагироваться от ситуации и просто войти в соответствующий песне образ. Войти в него, впрочем, было просто – в каком-то смысле, он в нем жил, особенно когда его сравнивали с его во всем идеальным братом. Мысли о самовыражении вроде бы помогли немного расслабиться.
Сделав еще несколько глубоких вдохов, он облокотился о фортепиано, – первая часть песни шла в виде тихой, чуть напевной речи, так что надо было выглядеть обыденно, – и кивнул.
Включили музыку, начавшуюся с тихих фоновых звуков. Сейчас главным было вовремя вступить, и Кроу, на удивление, это даже сделал.
- They're amazing, don't you think? So incredibly talented, - мыслено отсчитав нужный ритм, тихо начал Берти, обращаясь неизвестно к кому, но невеселым затуманенным взглядом остановившись где-то на аудитории. Слова лились тихим полупевучим рассуждением о великолепных старших братьях главного героя, в отличие от него многого достигших.
- ...They've had a wonderful career, but I was never asked to join them.
Следующая фраза была более напевной и полной отчания и обиды, что Берти изобразить смог, покачав головой и прикрыв глаза, - и даже не потеряв серьезности выражения:
- Oh Go-od, how can it be? Those assholes did not ask me!
В идеале, после этого надо было бы тоже забраться на Феликсово фортепиано, но Берти бы не смог топтаться по инструменту – он бы чувствовал себя неловко и виновато. К тому же, пришлось бы спрыгивать с него и потом забираться обратно, снова и снова, а времени на такие упражнения у него не было. Музыка ускорилась и стала громче - время привева.
- I will never be a sta-a-ar, - протянул он на маскимальную возможность своего голоса.
- I will never-ever do a concert, never perform with an audience, - благо, в основном припев, хоть и был заметно выше и быстрее, чем остальные строки куплета, не выходил за рамки возможностей Бертрамовских голоса и слуха. Напевая это, Берти, как и положено по оригиналу, шел этаким полутанцующим шагом от инструмента в сторону середины сцены, раскинув руки в стороны, периодически делая танцующий шаг назад и затем продолжая свой путь, покачиваясь в такт музыке. До середины он, однако, не дошел, постепенно сбавив шаг и, в конце концов, замерев на полпути и уставившись на середину сцены с тоской, словно она была для него недосягаема, пропел, протягивая руку вперед, как будто пытаясь дотянуться до нее, - I'll never stand alone on stage, I wouldn't have the nerve to do it. Guess I would screw it up anyway.
Резко убрав руку и отведя взгляд в сторону, он развернулся и, медленно бредя обратно к фортепиано, закончил припев:
- I will never be a star.
Вернувшись к фортепиано и снова встав поближе к нему, он начал второй куплет:
- I have some tricks up my sleeve, - он дернул себя за рукав, вытаскивая из него обычную шариковую ручку - ловкость рук и никакого мошенничества, - oh how I wish that I can show them.
- I spin a pen around my thumb, and then I grab it with my index, - он крутанул ручку на большом пальце, та сделала три оборота и точно легла на указательный палец. Пожалуй, обучению этого Берти посвятил не меньше времени, чем выучиванию самого текста, но зато сейчас рука сама делала этот трюк, ему даже не надо было концентрироваться на этом, вместо этого полностью сосредоточившись на печальном-напряженном выражении лица и эмоциональной окраске голоса.
Он снова направился к середине сцены, попутно крутя ручку на пальце, но низко опустив руку, чтобы не привлекать к этому действию внимание.
- I want to show it, but I know I can't, cause the live audience gives me nerves. Here I stand. I tremble, I sweat. Shivers run down my spine, - изобразить дрожь и нервозность не составило труда – его самого и правда слегка трясло. Темп песни нарастал с каждым словом, музыка тоже напоминала ускоряющийся пульс, и попутно Кроу также ускорял шаг, пока не достиг той самой заветной середины сцены. Повернувшись к аудитории, он вытянул руку с ручкой вперед, с чуть ли не болезненно-взволнованным видом пропев строку, - As I stretch out my arm and prepare!..
Мелодия почти стихла, превратившись в звук биения сердца, нагнетающего напряженную обстановку. Вся концентрация сейчас ушла на то, чтобы не дать выработанному рефлексу поймать ручку, а сделать все как положено по песне. Ручка прокрутилась несколько раз и, соскользнув из руки, упала на пол, - чуть раньше, чем соответсвующий звук прозвучал в мелодии, но такие вещи сложно подогнать тютелька в тютельку, - в то время как Берти повернул голову в сторону и зажмурился в подобии стыда.
- That's why I'll never be a star, I wouldn't know how to move my body, - с отчаянием в голосе завывал Кроу, иллюстративно слегка покачивая бедрами в такт музыке и крутя руками в воздухе, но тут же замерев по стойке смирно перед следующей строчкой, - I would be stiff as a traffic light…
Песня была близка к моменту, который Берти называл речитативной паузой, когда надо было просто проговорить слова, не надо было даже тянуть какие-то ноты, просто проговорить все на одном дыхании.
- Okay, list… - начал он, попытавшись сделать глубокий вздох именно на этих словах, но что-то пошло не так. Слова, - или что-то еще, например, волнение, - застряли у него в горле, причем в дыхательном, и вместо неспешного речитатива Берти громко закашлялся, чуть отвернувшись от аудитории и яростно пытаясь втянуть в легкие воздух и вернуть себе способность нормально дышать. Благо, рядом тут же оказался Феликс, вручив ему свою бутылку воды и тут же вернувшись на свое место.
Все время, что он должен был бы просто говорить под музыку, Берти мелкими глотками пил воду и восстанавливал дыхание. Впрочем, он не собирался бросать все на такой позорной ноте, и концовку все-таки решил допеть, хотя голс его дрожал и был чуть более сиплым, чем до этого. Он развернулся и брел к другому концу сцены, где стоял Феликс.
- I will never be a sta-a… кх… ar, - высоко взять звук он смог, а вот тянуть его долго – нет, вместо этого почти сразу хрипло сорвавшись, виновато отведя взгляд, Берти все же упрямо допел последние строки.
- You better believe it, сause I mean it: I will never be, - он остановился на краю сцены и обернулся, глядя на середину сцены, имея очень несчастный, - и лишь наполовину из этого – актерски наигранный для сути песни, - вид, закончил уходящим с высоких на средние ноты, - I will never be a star.
«Ну, то, что мне звездой не стать, уж точно ни у кого сомнений не вызывает», - уныло подумал он, присосавшись к бутылке и глотая воду и кивая на уточнения Феликса, все ли в порядке и сможет ли он петь их второй дуэт. В конце концов, начинать в нем надо будет ему. Так уж распределилось, что ему, как обладающему чуть более высоким голосом, выпадали партии младшего брата. У того голос был выше, а диапазон меньше, что подходило Бертраму, а вот у старшего Илвиса, - как и у Феликса, - голос был чуть ниже, но диапазон шире, и тот чаще брал неприлично высокие ноты. Первым этой песне пел младший брат.
Отдышавшись и немного успокоившись, Берти взял у Феликса веревку, чуть улыбнувшись ему, в своей обычной хмуро-нервной манере, и вернулся обратно на середину сцены и объявил песню:
- Последняя песня, дуэт, - Trucker's Hitch. Она про... Эм… Сложные узлы? – он чуть запнулся, покосился на Феликса, словно ожидая, что тот что-нибудь добавит, - В общем, присутствие смысла не отрицается и возможный смысл смысла открыт для трактовки.
Повернувшись полубоком к аудитории, он кивнул на запуск мелодии и чуть закивал в такт гитарному проигрышу, чем-то напомнившему о кантри, ожидая очереди своего вступления.
- I, I know how to tie… every kind of knot, - начал он гордо, но тут же заметно погрустнел, добавив, - except one.
В этой песне надо было правильно выдерживать паузы, а их было немало, впрочем, песня была довольно ритмичная, так что это было несложно. В оригинале голоса явно были обработаны каким-то фильтром, чего у них с Фелом, разумеется, не было, но, впрочем, у них итак все было не слово-в-слово, звук-в-звук как в оригинале.
- …But I do something wrong, - невесело пропел он, подняв веревку на уровень глаз и вертя ее в руках, в попытке во что-то ее завязать, но явно безуспешно, так как веревка легко развязывалась одним движением.
- I know the bowline, sheepshank, and the double overhand, - снова с нотками гордости напел Берти, переходя на более высокие тона и добавляя растерянности и отчаяния в голос, - but the trucker's hitch I just don't understa-and!
Музыка постепенно сменилась с гитарной на электронную, и на заднем плане Фел запел «Let's do the Trucker's Hitch» своим более низким голосом, пританцовывая с веревкой и постепенно двигаясь с ней на середину сцены, сменяя на этом посту Берти, который, в свою очередь, сдвигался чуть назад, на фон.
Феликс исполнял свою, - разумеется, преисполненную эмоциями, - партию про любовь к мореплаванию и ветру и про трагическое неумении завязывать треклятый узел, пока Берти запутывал и распутывал веревку за его спиной:
- …but the trucker's hitch is all I need to kn-o-ow! – в отчаянии заливался Фел, после чего они оба, пританцовывая, запели припев, который состоял-то всего из одной фразы, повторяющейся опять и опять:
- Let's do the Trucker's Hitch!
Они снова поменялись местами, электронная мелодия стала более субтильной, Берти вышел в центр сцены, встав в позу и чуть опустив голову, держа веревку в обеих руках за концы и медленно поднимая ее одновременно со своим, - речатативным, и на сей раз не застрявшим в горле, - обращением к публике, а точнее абсолютно ко всем в мире:
- People of the world! The time has come... to tie this knot once and for all!
Где-то сзади Феликс протяжно подпевал, и Берти чуть не потерял серьезное выражение лица – прочувствованные «оу-о-оу» Феликса, - тот даже закрыл глаза в этаком порыве, - сложно было воспринимать без улыбки.
- Are you ready? Let's tie this knot! – он поднял веревку, натянув ее над головой на ширину плеч, после чего сделал выпад руками, - с веревкой, в сторону, - Tie, tie, tie, tie, tie! This is how you do it!
После этого Феликс поровнялся с ним, встав слева, они коротко переглянулись, и Берти чуть кивнул рыжему напарнику – вот она, самая непростая, - не считая длинных высоких нот, - но веселая часть выступления, к ней Берти готовился основательно, но проблематична она не была – благо, координация тела позволяла запросто выучивать подобные движения. В этой части Фел голосом присоединялся к нему, пелось оно в два голоса, вот только Берти сопровождал слова полутанцем из оригинала.
- …Shoulder, now, make a loop! Pull it, feed it, push it through. Up, stretch, down again, in the face and prepare, - движения были выверенные, и, как ни странно, не мешали петь, разве что переводить дыхание было чуть сложнее, но где он замолкал, чтобы коротко сделать вдох, Феликс прекрасно справлялся один, - Lift, pull, bring it round, thigh, tie, tighten tie!
К этому моменту одновременно петь, крутиться в танце и завязывать узел стало чуть сложнее, тело, конечно, двигалось практически само, но стоило замешкаться хоть на секунду – и весь ритм полетит к чертям. Впрочем, конец песни был близок, да и слова были быстрыми и легкими, а не протяжными и певучими, так что Кроу крепился и продолжал:
- Pull the loop down and through. Pull again, lift the hand, through the loop, make a stitch…
Он резко замолчал – последние слова принадлежали Феликсу, и хорошо ему удавались, сам же он просто замер, разведя ноги на ширину плеч, тяжело дыша и протягивая к аудитории завязанный узел, так же, как и Феликс, который до этого все это время находился чуть позади Берти, но под конец песни вышел вперед, и закончил ее словами:
- Now you have your trucker's hitch!
Вытянув в руке самый настоящий узел, который они вязали все два предыдущих вечера, Фабер с хитрым прищуром посмотрел на аудиторию и слегка поклонился, в то время как Берти слегка оперся о него, борясь с превращающимися, - метафорично, конечно же, - в желе ногами.
- Н-на этом все, с-спасибо за внимание, - пролепетал он, опустив взгляд и ожидая, что скажет учитель. Ноги вдруг все же подвели, и если бы не Феликс, он бы наверняка спотыкнулся на месте и распластался бы на полу. Тот придержал его за локоть и резво оттащил к остальным зрителям и столу с закусками, где усадил на стул - выслушать всякие вердикты можно и сидя, а вот если он свалится кому-нибудь под ноги, не дослушав эти самые вердикты, будет как-то неловко.
