Каждый город обладает определенной атмосферой. Неповторимой, по-своему уникальной. Даже несмотря на то, что город делится на районы, на улицы и кварталы, все равно кое-что делает это место не просто нагромождением дорог и домов. Атмосфера складывается не только из внешнего вида, не из фасадов зданий и пейзажей улиц. В это включалось множество деталей. Это были и запахи, которыми преобладали улицы. В многочисленных деталях облика, будь то мусор на тротуарах, какая-нибудь ветхая реклама, приклеенная к стенам. Огромную роль играли люди. Их поведение, их черты, соотношения бедняков, среднего класса и богачей и какую жизнь влачат каждые из них – это тоже было важно. Все это делало каждый населенный пункт чем-то особенным.
Фейблтаун производил на Диану отталкивающее впечатление. Ощущение было от него довольно неопределенное. Многие города Америки, будь то какой-нибудь Новый Орлеан, ее родной Детройт, Нью-Йорк, Чикаго или Сан-Франциско – все они имели какую-то яркую положительную или отрицательную черту, которая, не читая названия, могла бы позволить за пару прогулок по улицам однозначно определять город. Фейблтаун же был каким-то серым. Да, в нем было всего понемногу, но чего-то определенного в нем не было. Даже Нью-Йорк, в котором художница была мимоходом, оставил лучшее впечатление.
Однако выбора не было, приходилось работать с тем, что есть. Диана во что-то ужасное превратила свой ритм жизни, не оставив нормального времени на сон совсем. Бредя по улице, разглядывая асфальт с разводами бензина, неформалка думала о том, насколько же все-таки глупо поступает. Она здесь мало что знает, да и этот город не был явно настолько опасен, насколько опасен ее родной. Для этого даже не нужно было просматривать какую-либо статистику, не нужно было изучать все плохие районы. Достаточно было посмотреть на людей. Они были слишком похожи на цивилизованных членов общества. Слишком много культурности, слишком сильно к ним прилипли эта мораль и этика. Это в Детройте можно было увидеть ту звериную натуру, ту скрытую агрессию, которая выступала защитным механизмом, залогом безопасности. Недружелюбные, настороженные взгляды, руки рядом с поясом, немного напряженная поза – всем этим люди хотели часто показать, что с ними лучше не шутить. Здесь такой нет. Здесь много где процветала расслабленность, которая проникла в умы и тела из-за ауры защищенности – законом, порядками общества. Мерзкая дрянь.
- «Надо выжимать лучшее из худшего, милая. Не переживай. Если будет нужда – мы вернемся туда, откуда начали. А может все-таки жизнь в этом городе и в этой Академии даст нам толчок жить в какой-нибудь другой ситуации. Изменения, ими все пропитано сейчас в твоей жизни. Постарайся не особо бурчать, а ценить это».
Идти в какой-либо клуб или бар совершенно не хотелось, Диана в результате брела по темным переулкам, лишь с кое-где работающими фонарями, оставляющими кучу мест в непроглядном мраке. Но даже чем-то схожий внешний вид не приносил должных эмоций. Слишком уж хорошо она понимала, что это все равно не то место. Что у нее практически нет шансов что-либо увидеть. Что здесь-то убийства, грабежи и насилие случается куда реже, а организованная преступность вообще вряд ли здесь есть серьезней, чем просто банды обнаглевших подростков. В ее сознании хандра цвела пышным цветом, проникая в каждый уголок и парализуя все мысли, заставляя лишь, слегка шаркая ногами, плестись дальше. Может за следующим поворотом. Или за следующим.
Громкий нервный вскрик заставил художницу встрепенуться. С улыбкой, подобно влюбленной, что услышала, как голос возлюбленного зовет ее, Диана неторопливо и осторожно повернула на звук. Шепот в ее голове растаял за несколько мгновений, подобно летнему туману. Тихо ступая, она шла на звук, внимательно вглядываясь и готовая в любой момент искать укрытие.
Прячась в тень мусорного бака, согнувшись в три погибели, Диана подобралась к сцене в небольшом переулке, что не освещалась никакими фонарями. Постепенно привыкающие глаза  неформалки смогли различить двух людей, один из которых стоял на коленях, а другой держал оружие. Понять суть диалога было не так уж и просто на расстоянии в почти десяток метров. Издалека, сидя в непроглядной темноте, художница достала аккуратно свою фотокамеру и начала аккуратно настраивать фокус для новых хороших снимков. Благо судя по всему, расправа будет не слишком быстрой, раз человек пару раз приложил свою жертву рукоятью по голове, а не сразу пристрелил. «Видимо уверен, что жертва слаба, иначе бы не позволял такого себе. Хотя она и есть слаба, слезами умывается». Легкая, чуть садистская усмешка исказила лицо Дианы. Она не была совсем уж жестокой и не особо зацикливалась на чужих страданиях. Но так приятно было увидеть то, как человек теряет это чувство защищенности, когда понятно, что он остался один на один с приближающейся смертью и никто ему скорее всего не поможет. Только сейчас у него открываются глаза на то, насколько же этот мир жесток и бездушен. И лишь вопрос – как он поступит в этот момент. Сломается, попытается отрицать или же попытается сопротивляться, отстаивать свою жизнь.

«Наблюдение меняет наблюдаемое» - постулат из квантовой физики. Впрочем, нередко подобное явление работает много где. Особенно когда речь заходит о людях и человеческом поведении. Ощущение такое, что каким-то бессознательным чувством они все понимают, что за ними наблюдают, даже когда никого не заметили и не осознают это в полной мере. Как-то неуловимо меняется человеческое поведение. Каждый раз по-разному.
Бывает так, что жертвы набираются решимости и что-то делают. Бывает так, что убийцы начинают нервничать и раньше времени приканчивают свою жертву или совершают какую-нибудь ошибку. Бывает наоборот – жертва, ощутив наблюдение и не получая спасения, теряет волю к жизни. Или убийца вдруг растягивает ситуацию, немного прибавляя театральности. Вариантов была масса. Диана не раз видела подобные ситуации и ей всегда казалось, что она худо-бедно, но разбирается в человеческой психологии и может примерно предугадать, как же будет все происходить. Но выясняется, что у каждого даже заурядного бандита и у жалкого офисного планктона найдется для нее какой-нибудь сюрприз, отклонение от стандартов.
Вот и сейчас казалось, что все произойдет по плану, есть представление о том, как все будет происходить. Достаточно было несколько секунд понаблюдать и выстраивалось понимание того, какой же бедлам царил в голове жертвы и каков из себя ее мучитель. Детали, кучи мелочей, которые прорисовывались во тьме. Художница аккуратно, ориентируясь не на монитор, а на маленький объектив, подправляла старательно фокус и увеличение и время от времени делала снимки удачных моментов.
Но довольно быстро начиналось нарушение синхронизации. Не складывалась картинка между ожиданиями Дианы и реальностью. Убийца слишком торопился. Он что-то быстро говорил, словно в чем-то пытался убедить свою жертву. Слишком много слов, слишком дерганые жесты. Художница даже понимала, почему так – другой город. Это в ее родном городе можно было не торопиться – у нарушителей закона было куда меньше веры в то, что внезапно найдутся какие-нибудь сознательные граждане или полиция, которая не будет стоять в стороне.
Однако даже в таком варианте подобная сцена была на редкость увлекательной. Диана почувствовала какое-то подобие эйфории, что забурлило у нее в крови от этого зрелища. Как у наркомана, что долго не мог добраться до дозы и уже пережил детоксикацию. Адреналин огнем вошел в ее кровь, заставляя увлеченно  выглядывать лучшие моменты. Художница думала даже переместиться куда-нибудь, чтобы сместить ракурс. И стоило ей чуть опустить фотоаппарат и посмотреть куда-то в сторону, так движение на боковом зрении она заметила движение.
Ее нервы чуть ли не разом выстрелили электрический разряд, пробежавшийся по телу. Непонятно, какое чудо удержало Диану от того, чтобы вздрогнуть. «Позорище. Как я могла оказаться столь беспечной, что ко мне столь нагло подбираются». Разумеется, девушка была уверена, что была полностью скрыта в темноте от стороннего взгляда – все ее украшения были спрятаны тканью свитера и блестеть абсолютно нечему, мониторчик камеры настолько притушен, что вообще не светил и на нем стоило немалого труда что-либо разглядеть. Казалось, она уже столько раз пряталась, что определенных успехов в этом достигла. Конечно, были, вероятно, какие-нибудь ответы на это, в основном магической природы, типа какого-нибудь обнаружения жизни или видения даже в абсолютной темноте. Это фотограф понимала, а потому обычно она была бдительней, не позволяя к себе близко подобраться. Видимо, наркомания сыграла свою роль, слишком уж она увлеклась.
- Помолчи, - едва слышно прошептала художница на глупое любопытство незнакомого создания, которое рассмотреть не удалось. Мотивацию этого нарушителя пока сложно было понять. Однако судя по тому, что в нее не уткнулось пока что какое-либо оружие и не было каких-то очевидных угроз, можно было позволить себе продолжить снимать. Диана обратила вновь свой взгляд на окуляр. Как раз вовремя, когда прозвучал один громкий выстрел, затем еще три и даже прежде чем тело окончательно осело на землю, убийца  развернулся и торопливо пошел по переулку в их сторону.

- «Да уж. Скучно. Еще небось из-за этого вторжения не удастся также потащиться и сфотографировать труп в неизменном виде. Мало кто из этого псевдоцивилизованного общества в состоянии понять, чем я буду заниматься и при этом не осудить».
- «Как знать, как знать. Сейчас скорее самое интересное. Не так часто ты сталкиваешься  с угрозой жизни в чьей-то компании. Слишком редко у тебя такое бывало».
Все приедается. Со временем, любое событие, любой раздражитель, любое явление, если оно повторяется раз за разом, приводит к одному из двух результатов. Разум либо свыкается, принимая явление как есть, либо постепенно съезжает с рельс, подменяя понятия и делая событие в своем восприятии чем-то другим, с чем можно смириться. Бурю эмоций и щекотку нервов одно и то же событие много раз вызывать не может. Если видеть одно и то же событие много раз, чувства постепенно гаснут.
Стрельба не вызвала практически никакой реакции, лишь легкое облегчение от того, что наконец это произошло. Слишком уж долго она ждала, когда убийца и его жертва наговорятся. Единственная надежда получить свою дозу впечатлений – подойти потом поближе, поглядеть на мертвеца вблизи, сфокусировавшись на множестве деталей, что делали даже такое заурядное убийство чем-то неповторимым и уникальным. Какими-то моральными вопросами Диана давно уже не задавалась. Слишком много раз она что-то подобное видела. Слишком много раз был сделан один и тот же выбор – стоять и смотреть, отказываясь от вмешательства. Даже задумываться об этом, даже в присутствии кого-то не приходило художнице в голову. Люди, нелюди – Диана частично воспринимала практически каждого, не исключая себя, как тело, которое в какой-то момент просто прекратит жить по тем или иным причинам и останется хладным трупом на земле.  Единственное что можно было  этим сделать – сфотографировать, уловить красоту момента ушедшей жизни. Однако это могло подождать, каждый миг стремительно менял обстановку.
Диана слегка опустила камеру, чтобы объектив не отбросил случайный блик от фонарей или звезд и не привлек внимание убийцы. После этого она замерла, не шевелясь. Бесшумное передвижение не было ее сильной стороной. Оставалось уповать на удачное расположение. В котором была уверенность до тех пор, пока внезапно не появилась какая-то дрянь и все испортила. «Давай, испугайся, побеги прочь, отвлеки его, сделай мне, блин, одолжение». Художница не шевелилась, несмотря на то, что спина и колени сильно ныли, будучи явно не восторге от необходимости находиться все время в напряженном положении. Диана  вроде как была вне поля обзора, скрючившись за мусорным баком. Однако она даже не оборачивалась на незнакомку, чтобы посмотреть, достаточно ли та  съежилась, чтобы быть за пределами обзора. Главный момент будет через пару секунд, когда убийца будет проходить мимо бака. Заметит, не заметит? Обратит ли внимание в темноте? К торопливым шагам примешивался какой-то странный звук, напоминающий тихий стук. Диана осмелилась поднять взгляд в тот момент, когда убийца проходил мимо. Человек  щурился, смотря на слепящий его экран телефона. Он пошел дальше, приложив мобильник к уху, собираясь с кем-то поговорить. Однако художница не шевелелась, так и не оглядываясь на удаляющегося убийцу и на то создание, которое нарушило ее одиночество. Как ни странно, нервы не особо играли даже, несмотря на то, что подобное ожидание сильно выматывало, напряжение сложно было куда-то деть. Тяжело было что-либо даже думать, когда все внимание было сосредоточено на текущем моменте, на кратких секундах будущего, на твердом осознании, что любой миг, любая деталь сейчас может изменить все.

Время. Такой глупый, немного искусственный концепт, упорядочивающий происходящие события в некоторую последовательность. Именно сейчас, сидя в дурно пахнущем помоями и разложением переулке, Диана почему-то думала именно о времени. Провожая взглядом убийцу, она не размышляла о моральных ценностях, о том, насколько же люди хрупкие и о прочих деталях этого убийства. Такое ощущение было, что все движется как-то чересчур медленно и это приводило к вопросу – то ли у нее восприятие искажается, то ли понятие времени не является абсолютным. Слишком уж много всего строится на человеческом восприятии, которое не отличается завидным постоянством. Одни секунды кажутся быстрее, другие медленнее. И что право – реальность или восприятие? Смотря на удаляющуюся потихоньку фигуру преступника, неформалка думала о том, что может нам лишь кажется, что происходит сначала что-то одно, а затем другое? Что на самом деле по последовательности событий можно двигаться и взад и вперед, что это нагромождение вероятностей, громадная паутина из развилок событий, но есть возможность увидеть лишь один путь.
Однако, как бы медленно не двигался убийца, он все-таки в какой-то момент скрылся из поля зрения. Художница прикинула, имеет ли смысл приближаться к трупу? Что-то подсказывало, что нет. Она не знала, каким образом здесь работает полиция, не могла понять, насколько равнодушны местные жители к стрельбе в черте города. Это в Детроите люди предпочитали нередко пропустить мимо ушей подобные вещи. Легче всегда было притвориться равнодушным, не вмешивающимся в жизнь других людей. А здесь может уже через считанные минуты приедет полиция.
- «Ничего, у тебя уже есть определенный набор снимков, некоторые из них весьма удачны. Мне кажется, сейчас действительно лучше уйти. Или, в крайнем случае, издалека посмотреть, когда же придет кто-то на зов мертвых.»
- «Ты так говоришь, как будто что-то странное будет. Не знаешь, кто придет – участливые граждане или мародеры и трупоеды?»
-  «Хех, и это тоже. Сама подумай, милая. Мы в этом городе, вероятно, надолго. Так что плохого в том, чтобы разобраться в местных нравах, собрать так сказать, статистику реакции? Тогда у тебя будет примерное представление о том, что делать можно, а что нельзя. Ты только, оглядывайся почаще».
Художница глянула на ту, что разделяла с ней укрытие. Какая-то часть Дианы хотела оставить в этом переулке второй труп, однако подобное желание было мимолетным. Да, она вряд ли была самым гуманным созданием во вселенной. Она даже ходила близко к той грани, когда разумные существа убивают других только потому, что не видят причин не делать этого. Но сейчас причин этого не делать была целая уйма хотя бы потому что у Дианы-то оружия не было. А убивать чисто физически непросто – люди и им подобные были на редкость живучими тварями.
Выпрямившись, неформалка почувствовала ноющую боль в коленях, словно те были готовы вновь согнуться просто от того, что слишком долго пробыли в таком положении. Хмуро глянув на незнакомку, Диана задалась вопросом, что же все-таки делать с той, что казалась молоденькой девушкой. Можно было пойти прочь и забыть, что она вообще была здесь. Был соблазн так и поступить, вычеркнуть ее из своей жизни.
- «Поговори лучше с ней. Посмотри, как на нее это все повлияло. Нехорошо будет, если она вдруг кому-нибудь что-то расскажет. Хлопот потом не оберешься, будет приставать полиция».
- «Тебя ведь не это интересует. Скорее уж ты хочешь покопаться в нее мозгах, погадать, как сильно повлияло это на нее. Насколько она высокоморальная, порядочная и так далее и тому подобное. Не так ли все и обстоит?»
- «Что, я настолько предсказуем?»
Диана вздохнула устало, чувствуя себя полной идиоткой. Вот надо лезть в какое-то болото, в какие-то дебри чужого сознания, наверняка пронизанного общественными нормами и прочей ерундой. И ради чего? Ради того, чтобы голос в ее голове, который обязан был скорее поддерживать ее, был доволен и рад тому, что она живет некоторой социальной жизнью.
-Надо уходить отсюда, - тихо сказала Диана, сделав движение рукой, мол, пора вставать. Цепи и браслеты все также звенели в такт движениям, но в голове у девушки уже вовсю вновь гудел знакомый шепот из бессмыслиц и мало связных друг с другом реплик. «Назад в серую жизнь. Ну хоть пару минут провела с интересом. Жалко что не последних». Неформалка огляделась и пошла торопливым шагом меж домов, решив выбираться как можно дальше. Надо было всего лишь не оказаться на пути у возможной полиции, если таковая соизволит явиться. А то мало ли, вдруг будут спрашивать про стрельбу и прочее.

И вновь идти. Куда, зачем? Вновь брести, слегка шаркая кроссовками по асфальту. Диана не могла даже представить, сколько именно она за свою жизнь находила. Сколько сотен километров она прошла по улицам родного города, сколько шагов было сделано безо всякого конечного смысла? Она не знала. Эта работа не заканчивалась никогда, не было место отдыху, не было какого-то видимого конца у ее поисков. Фотограф тянула за собой цепь из мертвых, собирала их, и не было представления, что это может когда-то закончиться. Поиски нечестивого Грааля в современной обстановке — поход, не имеющий конца.
Шепот вновь ее окутывал ее пеленой из слов. Множество голосов что-то говорили ей, предупреждая о несуществующих угрозах, рассуждая о событиях прошлого. Они всегда пытались захватить хотя бы немного ее внимания, питаясь им в моменты скуки и тоски. Диана понимала, что это какой-то однозначный механизм в ее голове, позволяющий галлюцинациям повсюду следовать за ней, когда она не увлечена чем-либо настолько, что неспособна обратить внимание на что-то еще. Но это ни капли не помогало ей, лишь усугубляло ситуацию, показывая девушке то, что ей приходится, в основном, бороться с собственной натурой. И никакого конца в этой войне не предвиделось.
Диана брела, разглядывая асфальт под своими ногами. Она видела не только свою тень, но и тень той, что нарушила ее одиночество. Художница так и не придумала, на кой черт ей все-таки понадобилось звать эту девицу. Можно было даже не разговаривать, а пойти куда подальше, не гадая о компании для своей прогулки. Да, надо было убедиться в том, что незнакомка оказалась с нужным характером и не побежит закладывать и себя и ее в полицию. Но было так лень. В конце концов, они даже друг другу не представились и вряд ли девушка сможет нормально описать Диану. Потому было практически наплевать.
Словно почувствовав ее мысли, тень, следующая за ней хвостиком, остановилась. Диана оглянулась и увидела, что девица дальше идти, похоже, не собирается. «Ну, так даже проще получается. Скатертью дорога.» Почему она остановилась, Диана выяснять не собиралась. На это может быть уйма причин, начиная от страха и заканчивая далеко идущими планами. Сама же неформалка останавливаться не собиралась и потому пошла дальше, больше не оглядываясь назад. Довольно быстро она повернула в другой переулок и начала уже знакомый, пусть и весьма извилистый маршрут. Искать второе приключение можно было даже не пытаться, то, что ей хотя бы это попалось – уже практически чудо.
- «Жалко, что она остановилась. Можно было бы хоть как-то развлечься, может поговорить о чем-нибудь».
- «Да на кой черт она мне. Ну ее. Какое мне до нее дело? Просто из-за того, что она посидела рядом и при этом не испачкала вроде как штаны?»
Неформалка свернула в ближайший бар. Наверно лучший способ убить остаток ночи, чтобы уже под утро возвращаться в Академию. Сдав куртку, Диана устроилась за стойкой, продемонстрировала бармену паспорт и заказала себе пива. Все равно ни на что более крепкое пока что настроения не было.

Пиво, в общем-то, неплохо зашло. Даже несмотря на то, что оно наверняка было в три раза дороже магазинного, оно было достаточно вкусным и холодным. Ну и к тому же не было таким алкогольным, как какой-нибудь виски. Потребуется выпить существенно больше, чем одну бутылку и сходить больше чем один раз в туалет, чтобы основательно захмелеть. Хотя Диана не дошла до такой глупости, чтобы напиваться с помощью пива. Да и она не была сейчас в таком состоянии, что нужно было доводить себя до невменяемости. Да, был шепот в ее голове, который все также раздражал, засоряя голову словесным мусором. Но она еще не успела вернуться к тоске и унынию, которым предавалась большую часть времени. Хотя, конечно, меланхолия постепенно опутывала ее. Подобно корням растений, она постепенно обвивала ее, сдавливая и ломая настроение. Художница с одной стороны отдыхала после небольшого трудового подвига, а с другой – пыталась понять, что делать дальше. К сожалению, в этом городе этот вопрос еще был весьма актуальным. В Детроите в принципе можно было придумать, чем заняться – Диана слишком хорошо знала его и могла примерно представлять, где чем можно заняться.
- «Куда же идти дальше – тот еще вопрос. Ну вот как мне отвечать на него? Город, набитый неизвестно чем.»
– «Может, правильный ответ – исследовать его? Узнаешь, чем можно здесь заняться. А то мало ли, может сможешь начать здесь нормально жить. А то так и будешь сидеть перед этой кучей неизвестно чего и ныть, как же тебе скучно от того, что не понимаешь, что в этой неизвестной кучке можно интересного найти».
Диана, впрочем, от таких слов не заразилась энтузиазмом исследовать город, но решила в мыслях дать ему небольшой шанс. Все-таки города – это не совсем люди. Это совершенно особая форма жизни, коллективное бессознательное практически. Они были тоже в какой-то мере живым организмом, со своей кровью, состоящей из машин, из внутренних органов – различных компаний и организаций, что заправляют различными аспектами ее жизни. Множества людей трудятся на его благо, как маленькие клетки или бактерии. Ну и естественно есть целая куча паразитов, типа Дианы.
От размышлений за бутылочкой пива ее отвлекла подсевшая девушка. Глянув на нее мельком, художница поняла, что это то самое создание, что помешало ее фотосъемке в переулке. Диана не оглядывалась, когда шла, потому не особо была рада, когда выяснилось, что девица преследовала ее. На кой черт она ей? Теперь, когда вместо мрака переулков был приглушенный свет бара, всплыли некоторые не совсем человеческие детали. «Мда».
Диана не была прямо особо рьяной расисткой. Довольно сложно таковой быть, когда в мире огромное количество рас и утверждать, что твоя – самая лучшая по меньшей мере – наивно. Хотя, конечно, люди в какой-то мере очень весомая раса – человеческий вид считается самым «нормальным» из всех возможных. Во всяком случае, десятиметровые рогатые полыхающие огнем твари не встречаются на улицах как что-то совершенно приемлемое и нормальное. Но расизм Дианы проистекал из здоровой чисто инстинктивной неприязни ко всему, что не похоже на нее. В данном случае стали довольно явно видны признаки непохожести – уши и хвосты. Неформалка не особо хотела разбираться, что за причины такого внешнего вида – ей не было до этого никакого дела. Хотя, конечно, уши выглядели не особо симпатично. Они неплохо выглядят в основном в аниме и прочих рисованных творениях далекой Японии, а в реальности Диана не могла понять, что хорошего в подобном внешнем виде. Особенно когда взгляд упадет на то место, где уши реально должны быть.
Диана, впрочем, решила не особо разглядывать это хвостатое создание, решив больше внимание уделить куда более важному участнику этой встречи – пиву. Правда, не совсем получилось – один из хвостов этой синевласой девицы решил с ней поиграть. «И что это, заигрывание или она просто дразнится?» Однако косой взгляд на нее саму мало что дал художнице. Потому решено было попытаться проигнорировать это наглое поведение. Хотя был определенный шанс схватить за кусок меха, чтобы как-то прервать эту глупую щекотку. Но прежде чем Диана решилась, девица изобразила испуг и стыд и убрала хвост руками, да еще извинение пролепетала.
– Если это твой хвост, то чего ты извиняешься? - Решила уточнить Диана. Вопрос, как обычно, вышел с подвохом, чтобы было над чем подумать. Впрочем, художница понимала, что будет очень сложно не начать насмехаться над незнакомкой в такой ситуации – она сама себя открыто подставляет, мол, давайте, подшучивайте надо мной. Хотя конечно может еще выкрутится и обойдется малой кровью.

Молчание.
Столько слов произносится впустую, что у звуков, вылетающих из человеческих глоток, почти всегда невелика цена. Столько лишнего, столько вещей, звучащих практически впустую. Диана слышит прорву своих галлюцинаций, которые почти всегда лишены смысла, лишь создают не особо приятный фон, который хочется игнорировать. В ее жизни предостаточно бессмысленных слов и фраз.
Нередко в результате неформалка слишком уж часто хотела в какой-то компании помолчать. Раздражает пытаться следить за нитью диалога, за суждениями, которые рождаются в голове собеседника и которые надо либо принять во внимание, либо попытаться что-то высказать в ответ. Как будто это ее любимое занятие – разбираться в чужом мышлении.
И именно в такие моменты хочется оценить молчание. Хочется ценить тишину и отсутствие мыслей, в которых необходимо разбираться. Когда просто есть какой-то момент в ее жизни, лишенный столь отвратительного содержания, как контакт с кем-то. Не то, чтобы Диана была настолько ярой социопаткой, чтобы ненавидеть вообще всех окружающих, но она нередко могла предпочесть одиночество компании, а тишину – диалогу. Слишком уж часто она находила подобные вещи – обременяющими.
Потому ответ, вернее, отсутствие такового, был воспринят в принципе положительно. Да, у Дианы была какая-то небольшая доля любопытства, как можно ответить на подобный вопрос с подвохом. Но при этом художница оценила ход этого хвостатого создания в полной мере. Это был достаточно приятный вариант развития событий. Можно было даже сказать ей спасибо. За то, что не понадобилось играть в словесные игры. Что не понадобилось поддерживать диалог, который с большей долей вероятностью был бы совершенно пустым. Что не понадобилось думать. Такое так редко встречается.
Но она ничего не сказала, а просто отвернулась, прекратив смотреть на это хвостатое и ушастое создание. Не стала портить получившийся образ. Зачем, если лучше было посидеть тихо, помолчать? Ведь так куда лучше ценить поведение незнакомки. Тишиной, отсутствием внимания, даже взглядом. В конце концов, так точно не было ничего лишнего, ничего, мозолящего глаза и раздражающего уши.
Да, конечно, в результате этого смысл взаимодействия терялся. Терялся даже сам контакт сам по себе. Когда между людьми становится не больше общего, чем между попутчиками в автобусе на несколько минут. Хотя Диана не могла сказать, что ей было сильно плохо от этого. Скорее уж наоборот. Она спокойно  дальше приложилась к пиву. Девушка с голубыми волосами и ворохом хвостом стала не больше, чем частью фона, позволяя неформалке вновь вернуться к своим собственным мыслям о жизни в этом городе, ее смысле и назначении.